 |
Преподобный Андрей Рублёв. Троица.
1420-е годы. Государственная Третьяковская галерея. Москва.
|
№12 от 22 марта 2001г.
Последний вернисаж мастера
из XX века
Когда я вошел в холл Дворца культуры Новотрубного завода, то стал сви-
детелем следующей картины.
Толпа взрослых, держа за руки своих детей, громко возмущалась тем, что приехавший на гастроли цирк отменил два дневных выступления. "Странные люди эти циркачи, от денег отказы-
ваются", — подумал я и тут же об этом забыл.
Дело в том, что, шёл я не к циркачам, а к руководителю народной студии «Изограф» Владимиру Сусанову, и говорить собирался не о"презренном металле", а высоких материях. Однако избежать разговора о деньгах
не удалось.
- Владимир Иванович, почему нынешняя выставка «Изографа»
называется "Последний вернисаж"?
- По нескольким причинам. Во-первых, мы подводим итоги ушедшего
века. Во-вторых... Вы знаете, не исключено, что это действительно наш последний вернисаж.
-?
- Да, не удивляйтесь. Мне как руководителю студии постоянно прихо-
дилось отбиваться от нападок. Раньше нас обвиняли в импрессионизме, уходе от генеральной линии партии в изобразительном искусстве.
Сейчас вот приходится "биться" с теми правилами, которые нам навязывает рынок. Для того, чтобы студия существовала, мы обязаны приносить
ДК определенную сумму. В этот раз нам удалось заработать.
Получится ли в следующий, не знаю.
- Может быть, стоит набрать класс
и за его счет выживать!
- Сложно. Возможно, кому-то я покажусь резким, но тем не менее, это факт. Ко мне
в студию часто приходят бывшие выпускники художественной школы, и большинство их надо переучивать.
А это значит, надо им что-то доказывать, что-то объяснять, в чем-то ломать. Сложно и не всегда приятно.
Кроме того, многие приходят в надежде
на то, что я помогу им стать хорошими
бизнесменами. Нахватаются всего понемногу, и уже видишь их картины
на базаре, рядом с дубленками и сапогами.
А брать в ученики маленьких я не могу, потому что не уверен,
что удастся поднять их до того уровня, когда они смогут что-то сказать миру, людям. Настоящего художника нужно учить 20 лет. Это не я так считаю. Это говорит опыт, многовековой опыт изобразительного искусства.
- А нельзя попуститься какими-то принципами ради выживания!
- Нет. Понимаете, на художнике, в широком смысле этого слова, лежит очень большая ответственность. Наше искусство — это лекарство для души. И мы не можем плодить "врачей", которые либо погонятся за рублем, либо будут недоброкачественно делать свою работу. Как говорится, ставки слишком высоки.
Поэтому я работаю в основном со взрослыми людьми, которые сформиро-
вались как личности, которые уже устроились в жизни, хотят и могут стать художниками.
- Значит, стать художником может не всякий!
- Конечно. Это от Бога. Либо дано, либо нет. Хотя каждый человек талантлив по-своему, и каждый в своей области. Кто-то разбирается
в медицине, кому-то дано понимать душу различных механизмов, кто-то чувствует малейшие изменения в коммерции... А у художника должно
быть особое чутье, особое внимание и понимание мира.
- И кто, по вашему мнению, может им стать!
- Хочу, чтобы меня правильно поняли. По моему глубокому убеждению, мужчине стать художником проще, чем женщине. Дело в том, что людям искусства часто приходится отказываться от мирской жизни, чем-то жертвовать, с чем-то бороться. Мужчины сильнее, они способны на это,
а женщине гораздо ближе другое - дом, семья, дети...
И это ни хорошо,
ни плохо, так есть и так будет.Если художник не жертвует собой ради искусства, то всё его творчество никогда не поднимется выше хобби. Слишком много сейчас таких "хоббистов", и они девальвируют ценность подлинного искусства.
Они не чувствуют ответственности перед миром.
А люди не всегда разбираются в том, что им предлагают, и медленно погружаются в трясину грубости, пошлости, безвкусицы. И «Изограф»,
не только по моему, но и по мнению специалистов, — один из немного-
численных оплотов добра, света и созидания, противостоящего легионам зла и разрушения.
- Какие чувства вы испытываете в этой ситуации!
- Конечно, больно, обидно. Всё-таки 17 лет я отдал «Изографу».
Но гораздо больней из-за того, что если не станет «Изографа», образуется пустота. И чем она будет заполнена, неизвестно. Обидно, что не всё пока
я успел сделать. Не всё рассказал. Не показал людям другую, неземную красоту.
Не оплатил полной мерой долг мой перед поколением,
победившим в самой страшной войне прошедшего века...
Мы долго ещё беседовали с Владимиром Ивановичем, и уже в конце разговора я понял, что он навсегда останется человеком XX века.
Века жесткого, противоречивого, великого, кровавого и так нами до конца не понятого. Искусство для него всегда будет выше богатства, славы
и власти.
Он не станет, как многие другие, именующие себя художниками, производить картины квадратно-гнездовым методом. Он не откажется от своих принципов и никогда не сдастся на милость Золотого Тельца, даже если «Изограф» прекратит свое существование.
- Уже сейчас я готов стать уличным художником. Мои ученики тоже
не пропадут. Но вот что будет с теми, ради кого мы все это делаем?
Что будет с теми, кто приходит на наши выставки? — говорит он.
Кто-то скажет: "Ну, и что? Закроют студию — одной больше, одной меньше. И вообще, какое искусство здесь, в провинции?" Так могут сказать только никогда не бывавшие на выставках «Изографа».
Для них поясняю: звание народной студии просто так не давали при Советах и не дают сейчас. Не всякого художника приглашают выставляться в резиденции губернатора. И, наконец, картины не каждого художника ценят так,
что готовы ради них пойти на многое... Картины «Изографа» — ценят.
Дмитрий Коньков.
Фото: Сергея Баталова.
|
 |
